22. К Бибкову. 27 марта 1774.
Ответ на № 18. Жалоба на Тишина.
От 21 числа сего месяца, ордер, изъявляющий мне вашего в-пр. благоволение, с глубочайшим моим почтением честь получить имел. Удовольствие, написанное мне вашим в-пр., воспламеняет меня наивяще к ревностной ей службе нашей всемилостивейшей Государыни. Но при всем том возложенное на меня дело, при самом его начале, начинает остановляться. Ни повеления вашего в-пр., сами по себе важные и сильные, ни упоминание в них высочайшего именного указа, с трепетом исполняться долженствуемого, здесь ничто не важно. Ваше в-пр., прочетши сие, изволите удивиться и с ужасом сказать, что я изменяю. Однако нет! По получении мною от разведывальщиков известия, что за крайними Иргиза селениями, на хуторах, имеются несколько человек злодеев, укрывающихся из самой шайки Пугачевой, велел я Серебрякову и Герасимову тотчас взять, по выбору их, людей надежных 20 человек, ехать туда и, если можно, переловить их. Я сделал было приказы как экономическим, так и дворцовым делам, предписав им, чтоб каждый от себя отпустили по 10 человек.
Дворцовый управитель2 по приказанию сделал, а экономический3 — нет: не только людей не дал; но ниже велит лошадей давать, к посылке по делу моему надобных. Этого мало, что не уважает он сам вверенную мне вашим в-пр. комиссию, но влагает в подчиненных и в дворцовых крестьян самую худую мне надежду от них иметь при случае помощь. С огорчением моим должен я о том известить ваше в-пр. Важнейшее на рассмотрение прилагая при сем, не упоминаю о прочих того экономического казначея сообщениях и Серебрякова рапортах. Г. казначей предписывает мне, чтоб я о том давал ему знать, чего ему знать не должно ......4 Я приказывал ему для всякого случая, ежели б толпа злодея прорвалась, приготовить несколько людей, что бы он сделать должен был сам, но он не движет никуда…
1С двух черновых подлинников, очень поспешно и неразборчиво набросанных.
2 Федор Кузьмич Шишковский, имевший и звание стряпчего.
3 Василий Ермолаевич Тишин.
4 Здесь пропущено несколько строк, которых по крайней торопливости письма невозможно разобрать. То же относится и к окончанию бумаги.
 Памятник Екатерине II в Санкт-Петербурге |  Памятник Г.Р. Державину в Лаишево, Татарстан |  Памятник Г.Р. Державину в Петрозаводске |